Лучшее из чудовищ - Страница 15

Отец мертв.

Исса ждала его в обеденном зале. Она сидела на металлическом столе, достойно выдержавшем испытание временем, и болтала в воздухе ногами, как заскучавший ребенок.

— Ты долго, — пожаловалась она. — Рубашку снимай.

Похоже, сегодня она вознамерилась окончательно добить его удивлением…

Мужчинам благородного происхождения не полагалось появляться раздетыми или даже полураздетыми перед дамами. Исключение составляли разве что распутные девицы, но к ним-то не больше внимания, чем к мебели. А остальных женщин подобный вид мог оскорбить — они слишком скромны, чтобы наблюдать такое.

— Чего застыл? — поторопила Исса. — Слушай, я тебя раздевать не буду, не мечтай!

— Сложно назвать это мечтой. Зачем тебе?

— Да уж не полюбоваться на твою тощенькую грудку! Куда я клеймо ставить буду, на твою императорскую щеку? Нет уж, такого рода клеймо ставится только над сердцем и только с твоего согласия. Согласие у меня уже есть, осталось до сердца добраться.

Конечно. Клеймо. Этот момент был самой неприятной частью для Кирина. Клеймили в империи только животных и рабов, но не принцев же!

Да и как она собирается это делать? Кирин огрянулся по сторонам, однако ни огня, ни каких-либо инструментов не увидел. К тому же, сложно представить Иссу в роли кузнеца или палача!

— Как ты собираешься ставить клеймо?

— Вот любишь ты поболтать, смотрю, — укоризненно отметила она. — А смысл? Раздевайся — сам увидишь. Или ты передумал?

— Нет.

Он стянул рубашку и откинул в сторону. Он чувствовал, как по спине скользят капли, срывающиеся с мокрых волос.

Исса спрыгнула со стола, подняла с пола осколок стекла и с невозмутимым видом провела им по указательному пальцу, оставив глубокий порез.

— Что ты делаешь? — нахмурился Кирин.

— Краску готовлю, — девушка подошла к нему вплотную. — Спрашиваю тебя последний раз, правило такое… Ты согласен отдать мне свою жизнь? Ты идешь на этот шаг добровольно?

Кирин почувствовал, как сердце, над которым должно было появиться клеймо, забилось быстрее. Все в нем кричало, что нужно отказаться, уйти, спасти себя. Но… никто из его братьев не взял бы свое слово обратно. И он от принятого решения не отступит!

— Я делаю это ради империи.

— Ненужные подробности. Ты согласен или нет?

— Да. Я согласен отдать тебе свою жизнь.

— Хм… становится все любопытней!

Она провела пальцем по его коже, оставляя тонкую красную линию. Постепенно линии переплетались, образуя символ, значения которого Кирин не знал. Он вообще никогда не видел ничего подобного!

Кровь застывала на нем рисунком, она не стекала вниз и не расползалась. Тем не менее, рисунок можно смыть, это не настоящее клеймо… Он ничего серьезного не почувствовал!

Исса словно догадалась, о чем он думает, и поспешила уничтожить хрупкую надежду:

— Это еще не все. Приготовься, вот сейчас будет больно!

Он невольно вспомнил, что точно так же его в детстве успокаивала нянька перед тем, как нанести лекарство на порез или ссадину.

— В таких случаях обычно говорят «чуть-чуть больно».

— Не-а… Не чуть-чуть!

Она накрыла кровавый символ ладонью.

Исса не обманула — относительно боли. Было ощущение, будто в кожу впивается даже не раскаленный металл, а чистое пламя. Оно расходилось по всему телу, и хотелось кричать, но что-то словно передавило горло, не позволяя издать ни звука.

Да и потом, физическая боль была не худшим, что он испытывал сейчас. Через пару секунд после того, как все началось, Кирин почувствовал осторожное прикосновение — но не внешнее, не из этого мира. Оно шло изнутри: кто-то касался его сознания, просматривая воспоминания, как открытую книгу, а он ничего не мог сделать! Лед, сковывавший душу, резко контрастировал с пламенем, обжигавшим его изнутри.

Он хотел терпеть достойно, хотя понимал, что она все равно все узнает. От нее же свои мысли не скроешь сейчас! К тому же, боль оказалась слишком сильной. Что бы он ни делал, она накрывала волной, застилая все перед его глазами белым светом…

Кирин упустил тот момент, когда он потерял сознание. Он даже не знал, что это произошло: ему казалось, что белая вспышка длилась всего пару секунд. А очнулся он уже не в обеденном зале, а в спальне.

Он лежал на кровати, которая почти не изменилась от времени — чего не скажешь о тяжелой пыльной ткани, покрывающей ее. В большое окно свободно пробивался солнечный свет, значит, лиан на этой стороне не так много. Еще у стены стояли шкафы, сундуки для платьев, стол с разбитым зеркалом. Похоже, когда-то эта спальня принадлежала женщине.

Для него разницы нет, кровать-то самая обычная. Комната вообще волновала Кирина куда меньше, чем собственное состояние. Он все еще был в одних брюках, рубашка желала рядом, но грудь теперь закрывала тугая повязка, полностью прятавшая клеймо. Повязку он обнаружил и на рассеченной руке, которая теперь перестала болеть.

Как только Кирин попытался подняться, со лба упал кусок материи, пропитанной холодной водой. Все это нельзя сделать быстро, значит, без сознания он пролежал довольно долго!

Двери в дверном проеме не было, поэтому Иссу он увидел издалека, хотя двигалась она по-прежнему беззвучно.

— Удачно ты угадала, — сказал он. — Я только проснулся…

— Я не угадала. Я знала, что ты пришел в себя. Я же тебя теперь чувствую, забыл?

О таком хотелось бы забыть! Постороннего присутствия в своем сознании Кирин больше не ощущал, поэтому если связь и есть, то она не очень сильная. Исса ведь сама говорила, что не собирается постоянно контролировать его мысли! Она слишком бесцеремонна, чтобы врать.